"...ДАДА-АНАРХИЗМ, УДОВОЛЬСТВИЕ И ПРАЗДНИК ЖИЗНИ..."

интервью с Алленом Гинзбергом

Кто хоть что-то слышал о контркультуре 50-60-х гг., об американских битниках, о легендарных молодежных бунтах, потрясших мир, тот, конечно, не мог не слышать и о Аллене Гинзберге - американском поэте и бунтаре, лидере пацифистского движения, внесшем своим творчеством, жизнью, борьбой огромный вклад в протестную культуру 20-го века. И через три десятка лет он оставался верен идеалам и ценностям Свободы и Ненасилия, поднятым на знаменах бунтующим поколением 60-х, в отличие, например, от таких зажравшихся деятелей, как Джерри Рубин, Даниель Кон-Бендит, Мик Джаггер и т.п. В этом вы убедитесь, прочитав это интервью, записанное незадолго до смерти Аллена (5 апреля 1997 г.) в возрасте 71 года и опубликованное в анархо-синдикалистской газете "Directe Action".

ОЗАРЕННЫЙ АЛЛЕН Гинзберг родился в 1926 г. в Нью-Джерси; его родители принимали активное участие в различных политических группах, что, конечно, повлияло на формирование личности будущего "отщепенца". Но еще более сильное влияние оказала на него судьба матери, попавшей в 1929 г. из-за шизофрении в психбольницу. В 1943 г. Аллен начинает учебу в Колумбийском университете на факультете юриспруденции. Но скукотища юридической зубрежки и творческие поэтические задатки молодого студента привели к тому, что он перешел на литературное отделение. Вскоре Аллен знакомится с такими будущими столпами контркультуры, как Джек Керуак и Вильям Берроуз. Там же тусовались и другие писатели, авангардные художники и богемные пиплы, отдавая все свое время путешествиям, слушанию джаза, литературным опытам, разнообразным аферам и личным интригам. Это было время, когда на культурную арену впервые вместе с джазом и рок-н-ролом врывается большое количество молодежи. В 50-е гг. авторы "разбитого поколения", как они себя называли, уже достигли всеобщего признания в молодежной среде, несмотря на то, что им частенько приходилось иметь дело с судами, которые пытались запрещать их произведения из-за их "развращающего влияния на общество". А что вы хотели?! Наркотики, мат, сленг, опыты гомосексуализма - все это в изрядной доле присутствовало в их экспериментальных творениях. В 1955 году Гинзберг впервые читает свой легендарный "Стон", пожалуй, самое известное и, наверное, лучшее стихотворение, которое и обеспечило ему популярность в определенных кругах. Гинзберг, один из немногих битников, переживших бурные 60-е годы. Он активно участвовал в движении против войны во Вьетнаме, был одним из отцов-основателей бешеных и веселых ЙИППИ, дружил и сотрудничал с апологетом психоделической революции Тимоти Лири, устраивал разнообразные остроумные акции и протесты. Он был активен почти до самой смерти, и как литератор, и как политический борец. Стихи из его последней книги - "Illuminated Poems" ("Озаренные стихи") с рисунками Эрика Друкера, были все так же хороши.

Итак, обещанное интервью (особенно рекомендуем конформистским российским хиппи и тому подобным симуляционным продуктам буржуазной Системы).

Вопрос: Аллен, как широко ты взаимодействовал с анархистски направленными группами?

Ответ: Я был членом Wobblies (IWW) (революционная анархо-синдикалистская организация - !!!- ред.). Гери Снайдер и я часто ходили на встречи и митинги IWW. Также я действовал в анархо-пацифистской творческой группе, называвшей себя "The Living Theatre". Да, и позднее я сотрудничал со многими пацифистскими группами вместе с Дэвидом Дэллинджером и Лигой Противников Войны, также огромное количество времени отдавал участию в акциях протеста, организованных Эбби Хофманом.

В: Действовал ли ты и как вместе с Хофманом в рамках ЙЙППИ?

О: Я был одним из основателей ЙИППИ, но не имею ничего общего с тем, что из них затем получилось. Первоначально комитетом, который выступал как Альтернативная "партия" (что уже само по себе было "оранжевой" акцией) слово "йиппи" было скорее приколом, чем сокращением Young International Party. Слово относилось к "Yipsels" - социалистической группе, к которой принадлежала моя мать. Йиппи были, в принципе, анархистской организацией... мы тогда предложили свинью в качестве кандидата в президенты США на выборах в 1968 году. Мы хотели распространить среди масс нечто вроде "рок-н-рольного энтузиазма, дада- анархизма, всеобщего удовольствия и праздника жизни". До 72-го года мы действовали как группа, ориентированная на действия, т.е. до того момента, как некоторые внедренные полицией псевдоанархисты открыто обвинили Эбби Хофмана и Джерри Рубина в том, что они хотели перетянуть всю группу на свою сторону. Тогда мы и сказали себе "ОК!" и вышли из нее.

В: Какое впечатление у тебя от нынешних анархистских движений; особенно от того, что происходит вокруг Square Park Tompkin?

О: Я нахожу, что многие из этих маленьких анархистских полудвижений страдают снобизмом. Люди из парка мне кажутся не очень дружелюбными. Напротив же, например, есть церковные организации, которые бесплатно снабжают людей едой, предоставляют обездоленным жилище. У тех же, если должна состояться встреча между общинами, то многие называют ее "пеной среднего класса". Мне кажется, такими анархистские сообщества быть не могут. Основа анархии - добровольное сообщество, и оно не будет функционировать, если люди демонстрируют паранойю. Все что делают эти парки - это лишь нападения на обывателей и распространение страха. То, что эти разрушительные акции подрывают перспективы анархизма и исключают возможность его серьезного восприятия обществом - факт. Лозунги часто примитивны и глупы, проповедь насилия (вероятно проявляющаяся у всех радикальных групп)... - есть эгоистическое цепляние за абсолютистские позиции и идеологии. А это приводит к вещам подобным сталинизму. Если с подобными группами уже сейчас нельзя нормально разговаривать, то, что же будет, если они займут более твердое и доминирующее положение? Цели и средства борьбы должны быть в гармонии, совпадать.

В: Как далеко заходишь ты в требовании такого равновесия цели и средств?

О: Они должны быть тождественны не только на философском и программном уровнях, но и в нашей повседневной практике. Ведь истинное учение не имеет смысла, если оно не выполняется, не находит своего подтверждения в жизни. Если же оно неосуществимо, то зачем пустые фантазии? То, что наполнено смыслом в представлениях, на практике может не иметь никакой ценности. ...Любой идеологический экстремизм - за исключением в поэзии: мечта без ожидания и вины - не воспринимает реальность, тщеславен и шизофреничен. Он может привести нас к трагедии. Если люди настаивают на "единственно верном" учении, то здесь речь в принципе идет об эгоизме, о постоянном утверждении своей воли, приводящих к регрессу. "Истинные" учения не дружелюбны, ни великодушны, ни бескорыстны... это как Гитлер и Сталин; отражение эгоистической власти. Я считаю так: если на практике это или то не реализуется и не делается, то это неосуществимо. Но, заметьте, "осуществимо" не значит компромисс; "осуществимо" значит осуществимо. Если кто-то предлагает неосуществимое, то кому это тогда нужно? Такое дерьмо не спасает в тяжелой ситуации, а лишь сбивает людей с толка. Необходимо держаться только за действительность, а не за какие-то преувеличения, идеологемы или мифы. Хороший пример подобного безумия произошел во время событий в Чикаго в 1969 году, это так называемые "Weathermen of the days of rage". Это превосходный пример псевдореволюционных эгоцентрических акций так называемых визионеров. Средства там не были реалистическими, ни взвешенными, а единственным результатом стал раскол в движениях протеста.

В: А кто же для тебя является примером ясного понимания у умного преобразования этого капризного соответствия цели и средств?

О: Левое движение в 60-х гг., но позже оно очень пострадало от "истинных" учений, которые были ничем иным как догмами и идеологическими надуманностями, маской для эгоистических игр во власть. И опять в этой стране происходит тоже снова и снова. В качестве альтернативы этому можно рассматривать события, случившиеся в Чехословакии в 1968 году. Люди однозначно придерживались ненасильственной активности, а в своих структурах движения имели мало или вообще никаких вождей и иерархий. Там было немало анархистов, особенно среди хиппи, которые были тогда действительно революционны. А условия, в которых смогли организоваться эти студенты - невероятны. Они - это, по-настоящему, хороший пример.

В: Если постоянно что-то должно изменяться, то какие революционные устремления в США ты считаешь целесообразными?

О: Ненасилие. Каждый в отдельности должен сам контролировать свои действия. Если люди не несут никакой ответственности за свое поведение, то со стороны или сверху им обязательно будет навязан жесткий образец поведения. Во-вторых, Glasnost здесь и сейчас в Соединенных Штатах! Но это больше чем требование "открытия" институтов - это персональная открытость. Для всех тех, кто тверд в своей жизни, я как и в 68-м посоветовал бы почти неограниченное экспериментирование с психоделиками. Я думаю, они являются психологической противоположностью атомной бомбе, конечно, в обратном смысле. Я бы создал окружение, помогающее развитию сознания в духе природы, с поддержкой и помощью для всех. Я думаю, и это ясно, что демократия не может существовать, если она диктуется сверху. ...Я даже не уверен, возможно, ли вполне справедливое общество ... ведь международная ситуация.... Сейчас для людей важно открыто признать, что положение нашей цивилизации безнадежно. Это как у алкоголика, который должен признать свою болезнь, чтобы излечиться, изменить самого себя. Но все равно нам будет нужна помощь, поддержка друг от друга..., чтобы прорваться. Американская мечта и представление, что каждый выживает сам по себе, будет уничтожено. Всему миру это необходимо признать, чтобы вообще смочь активно действовать. Странно, но осознание этого всего только придаст сил "погибающим". Сейчас же в США мы имеем прямую противоположность. Сейчас здесь царит настроение: "мы должны показать всем, кто мы!" и "дайте нам действовать так, как будто мы с Рембо выиграли вьетнамскую войну". Миф американского превосходства. Мы имеем эту болезненную начальственную философию во внешней политике. Интернациональный шовинизм абсолютно неоправдан, прежде всего, потому, что мы задолжали один триллион, и вообще, являемся крупнейшей нацией должников.

НАЗАД